ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО СТАНИСЛАВУ ЛЕМУ (Неопубликованное журналом «Компьютерра»)

Появление компьютеров и развитие компьютерной индустрии сформировало в массах убеждение о скором приближении эры искусственного разума. Этому в немалой степени способствовали и журналисты, и писатели-фантасты. Уже более сорока лет в околонаучной среде витает мысль, что вот-вот будет создана мыслящая  (наподобие человеческого мозга) машина. Тем удивительнее проницательный, по моему мнению, пессимизм Станислава Лема, высказанный в интервью Вашему журналу (№392) в отношении перспектив создания искусственного разума в наши дни.

Основной причиной при этом  он считает дефицит наших знаний по фундаментальной проблеме  механизмов работы человеческого мозга. И здесь он совершенно прав. Среди всех проблем, давно волнующих человечество, эта остается самой  неразрешенной. Люди полетели в космос, заглянули внутрь атомов, научились конструировать живые организмы, но даже приблизительно не представляют, что такое мысль,  мотивация, эмоция, внимание, сознание и многие другие психические явления с точки зрения механизмов мозговой деятельности. И это притом, что сотни научных журналов на протяжении, по крайней мере, всего ХХ века, каждый месяц представляли и представляют результаты тысяч экспериментов, связанных с исследованием мозга.

В чем же дело?  Почему, не смотря на возможности современных методов, позволяющих заглянуть внутрь клетки и изучать нанометровые структуры возбудимых мембран, не удается понять механизмов основных психических процессов? Причем современный уровень наших знаний настолько далек от их разгадки, что С.Лему ничего не остается, как обречено заявить, что он потерял веру в искусственный интеллект, поскольку в его представлении познание человеческого мозга и создание искусственного разума две взаимосвязанные проблемы. Причем, решение первой задачи, по его мнению, должно предшествовать решению второй.

В связи с этим хочется напомнить совершенно противоположную точку зрения, где  телега ставиться впереди лошади  (см. Компьютерру № 379): “В ХХ1 веке машины, вероятно, выяснят механизм работы нашего мозга, но возможностей мозга не хватит, чтобы понять этот механизм...”. Это абсурдно дважды. Во-первых,  современные машины не способны делать научные открытия, так как все их шаги заранее прописаны человеком. Никакого инсайта от них ждать не приходится,  а без этого выявить механизмы мозговой деятельности не представляется возможным. Поэтому интеллектуальные машины могут быть созданы только человеком, но тогда они ему уже  не помогут в познании человеческого интеллекта, так как он будет уже познан, а значит и понят человеческим разумом - это во-вторых.

Тупиковое состояние физиологии мозга обусловлено отчасти тем, что в ней давно и по настоящее время  главенствует узколокализационисткий подход (пришедший в свое время на смену эквипотенциализму ). Когда любой психический (поведенческий) акт дробится на функциональные составляющие (афферентный синтез, принятие решения, память, потребность,  мотивации, эмоции, внимание, действие, результат действия, ожидаемый результат действия и т.п.) и каждой из них подбирается отдельная структура-исполнитель или система структур (см. хотя бы Компьютерру № 394, стр.20). В результате мозг сегодня представляется, как нагромождение бесконечного количества достаточно абстрактных структурно-функциональных единиц (блоков), которые трудно уложить в логически-взаимосвязанную схему. Однако, становится все более очевидно, что большинство составляющих поведенческого акта реализуются, по всей видимости,  в одних и тех же структурах. Например, ощущение и восприятие стимулов связано с афферентными (перцептивными, сенсорными) системами, и память о стимуле (нейронный образ стимула) локализуется, очевидно, здесь же.

Механизм мотиваций и эмоций, возможно, также имеет непосредственное отношение к сенсорным системам, поскольку эмоции, как форма отражения объективной реальности в форме субъективного переживания раздражителей, не могут не быть связаны с воспринимающими их структурами (см. http://www.fiziolog.isu.ru/murik.html ).

По мнению С.Лема, интеллект  “необходимо основан на эмоциях”. Наши незнания  эмоционального фактора работы человеческого мозга, по его мнению, являются важнейшим тормозом в моделировании мозговых процессов.

Подход, объединяющий структурные основы важнейших психических феноменов, таких как мотивации, эмоции, внимание и ряд других с сенсорными системами, может,  на наш взгляд,  быть чрезвычайно продуктивен. Механизм субъективного переживания раздражителей, при таком подходе (Мурик, 1994 - 2000), связывается с изменением функционального состояния клеток, составляющих нервный образ стимулов (т.е. перцептивных нейронов). Формирование в нервной системе под действием раздражителей сенсорных энграмм, находящихся в неблагоприятном функциональном состоянии, субъективно переживается индивидом в виде негативной эмоции, а воспринимающая система стремиться минимизировать действие этих раздражителей, что и будет выглядеть как мотивированное поведение. С этих позиций, нейронный механизм, например пищевой мотивации, можно представить как формирование в недрах висцерального анализатора (анализатора внутренней среды организма) сенсорного образа низкого уровня питательных веществ, по крайней мере, часть нейронов которого находится в неблагоприятном функциональном состоянии. Эта нервная модель низкого уровня питательных веществ через врожденные и приобретенные нервные связи актуализирует поведение, направленное на восстановление оптимального содержания питательных веществ в организме, а неблагоприятное функциональное состояние её нейронов субъективно переживается в виде негативной эмоции голода. По мере реализации пищевого поведения нервная модель дефицита пищи редуцируется и формируется новая, соответствующая сытому состоянию (состоянию пищевого насыщения), нейроны которой находятся в хорошем функциональном состоянии. Так, в настоящее время,  можно в общих чертах описать  механизм  целенаправленного пищевого поведения.

Таким образом, механизм оценки биологической значимости раздражителей, их субъективного переживания и организации адаптивного поведения может быть связан с изменением функционального состояния сенсорных (афферентных) систем.

Моделирование мотиваций и эмоций заключается, в таком случае, в создании воспринимающей системы,  элементы которой, участвуя в восприятии информации, в зависимости от  значимости её  для системы, будут менять свое функциональное состояние.

С системных позиций, головной мозг - это  колония  одноклеточных организмов специализировавшаяся на отражательной  функции, где биологическая значимость раздражителей, как  уже говорилось,  оценивается по тому, какое функциональное состояние формируется у нервных клеток (элементов системы) под их действием. Иначе говоря, субъективное переживание раздражителей биологической системой  осуществляется через изменение функционального состояния нейронов образующих нервную копию стимула.

В искусственных системах мы также должны добиться того, чтобы составляющие их элементы и включающиеся в получение, хранение и извлечение  информации имели бы, по крайней мере, два состояния, одно из которых было бы неблагоприятным для существования этих элементов и выполнения  ими функций. Тогда появление совокупности элементов с таким состоянием должно активировать деятельность всей системы автоматически (через “врожденные” связи) или через приобретенный опыт на  устранение этого состояния.

Несмотря на объективный пессимизм С.Лема  о возможности создания в ближайшее время искусственного разума, имеются,  на наш взгляд, определенные предпосылки того, что это может быть сделано и   в неотдаленном будущем.

 

С уважением С.Э.Мурик,  доцент кафедры физиологии  Иркутского госуниверситета.

 17.11.2002

1.     Мурик С.Э. Подход к изучению нервного механизма мотиваций и эмоций. В кн.: Интеллектуальные и материальные ресурсы Сибири,  Иркутск, 2001, с.78-82.

2.     Murik S.E. Polarization processes in the nervous system and behavior. Intern J.  Neuroscience. 1998, 94, pp. 213-221.

3.     Murik S.E.  The relation of emotions to polarization  proсesses  in  sensory systems. Intern J.  Neuroscience. 1997, 8/3-4, pp. 185-197.

 

murik@ic.isu.ru